Рассказы о Тверских святых

42 князя в минуту уныния, растерянности, ежели наступит такое. Вконец измаялся отец Александр, пока Анна была с мужем. Нахмурит Анна свои тонкие высокие брови, отвернется от князя, отец Александр уже мается душой: «Что ты, что ты, про- сти господи, как туча грозовая смотришь. Глянь на мужа пола- сковей, можа, последний разочек плывешь с ним. Ведь к хану поганому едет, прости мя, Господи, не к теще на маслену». А как засияет Анна, на мужа глядючи, да как прижмется к нему крепко-крепко, словно и нету никого рядышком, опять отцу Александру неспокой и волнение в груди: «Ох, как креп- ко ты его целуешь, горячо обнимаешь. Неровен час, раскиснет он, рассупонится, прости Господи, – рука быстро крестила лоб, – не захочет перечить хану. Осерчает на него хан, разгне- вается, прикажет пакость каку свершить, а он – князюшка, за- ступа наш, прости Господи, возьмет и скажет: «А кому поми- рать охота? Кто по своей воле с дорогими людьми расстаться захочет?» Возьмет и сделает непотребное что, как Юрий Мо- сковский, который басурманку в жены взял в угоду хану, да великий стол впридачу. Прости Господи, мои прегрешения, мои мысли худые, недостойные. Что думаю я, грешный, о кня- зе своем». Когда причаливали ночевать, отец Александр подходил к князю, украдкой всматривался, нет ли на его лице растерянно- сти, сомнений. Нет. Загорелый открытый лик князя был так же спокоен, как при отъезде из Твери. Во Владимире встретил Михаил ханского посла Ахмыла. По приказу хана ехал тот к нему – тверскому князю. Передал по- сол ханскую волю: «Если через 40 дней не явится Михаил в Орду, войска хана разорят его землю». И снова Дмитрий и Александр молили отца не ездить в Орду. – Пошли кого из нас, отче, любую муку за тебя примем! – Нет, – ответил Михаил Ярославич. – Меня требует хан. Мне и идти. Откажусь али вас кого отправлю – хан войско на Тверь пошлет. Сколько голов христианских падет, сколько в плен уве- дут… В битве с татарами паду и я. Так не лучше ли сейчас своею погибелью спасти многих. Насупил брови Дмитрий. Сделалось его чело сумрачно и грозно. Недаром прозвали его потом – Дмитрий Грозные Очи.