Рассказы о Тверских святых

51 – Александрой кличут. Аль Лександра-вдова, как хошь. – А я буду Настя. Настя-большая по улице зовут. Изба у Насти просторная – три окна по переду. Слева от две- ри – огромная печь, справа – хозяйская кровать, а у противопо- ложной стены стол со скамьями да сундук. Глянула Александра на стол, рот сам собой растопырился. «Самовар стоит, чудо какое. В избу-то я попала богатую», – оро- бела, замерла у порога, мокрыми лаптями по полу шлеп да шлеп. «У нас в деревне только у старосты… добро эдакое». Настя увидела смущение гостьи, не удержалась прихвастнуть: – Уж давно купили. Мужик-то мой извозом занимается, дак заработок иной раз ничаво. Полезай пока на печь, погрейся. А я самоварчик вздую. Кинула Александре сухую одежу, и та проворно переоделась. Взобралась на печь, да и задремала сразу же. Очнулась от голоса Насти: – Слезай, штоль. Готов самовар-то. Александра вынула из короба ржаные колобки, творог, завер- нутый в кусок холстины, положила на стол, смущаясь сказала: – Угостить-то нечем доброго человека. Вот и все мои харчи… – Ладно, чего уж, – перебила ее Настя, ставя на стол чашку. – На вот, похлебай. Хоть постные щи, дак горячие. Когда попили чай, принялась Настя выспрашивать: – Чем внучок-то хворает? Враз поскучнела Александра. – Беда с Ванечкой. В августе зашиб его мирской бык. В подпа- сках внучек-то был, – пояснила она. – Валял, валял по лугу, наси- лу отбили. Спина по сю пору болит, шевельнуться не дает. Лежит соколик мой, лежмя лежит. Ноги отказали, совсем не двигаются. А такой был бегунок, такой шустрый. За все мои беды послал Го- сподь утешенье. Думала вырастет, так я при ем поживу в покое. Нет же, пришла беда – отворяй ворота, – концом темного платка вытерла она выступившие слезы. – Я уж и парила его, и ноги натирала заговорной водой, и ме- дичку звала. Нету проку, лежит малец. Вот и надоумили добрые люди – иди к Анне в Кашин.