Рассказы о Тверских святых

52 – Чего ж матка с батькой не пошли за сына молить? – Дак нету их. Нету, хозяюшка моя приветливая. Утопли ве- сной, через Медведицу перебираясь. Так и канули в промоину. С пяти годочков внучек-то сирота. Мужик мой жив был, так по- могал. А и мужика нынче нету. – Где же он? – Убили в позапрошлом годе. На войне проклятой, на япон- ской 1 . – Ах ты, моя болезная, – покачала головой Настя. Чего ж на войну-то его взяли? На тебя глядючи, вроде годами… – Какие года, матушка, – перебила ее Александра. – Какие мои года. Не гляди, что голова с проседью да лицо дурное, ста- рое, а ведь мне нонче сорок пять всего стукнуло. Муж мой, Ми- колушка, на два годика постарше был. – Вона-а, – протянула Настя. Спокойное лицо ее выразило удивление и жалость. – Выходит, ты не больно стара… Что ж… Терпи, бабонь- ка. Жизнь вона как устроена… Терпи. Больше горя – ближе к Богу. – Я и терплю, – склонила голову Александра. Совсем тихо за- кончила: – Терплю, пока силы есть… Наутро, еще затемно, отправилась Александра в Воскресен- ский собор, где покоилась Анна Кашинская. Ушла да и пропала. Много раз выходила Настя-большая на улицу, выглядывая свою постоялицу. Потопчется у калитки, да и запричитает: – Куда запропастилась? Аль плутает где по Кашину, аль худое что приключилось?.. Уж стало смеркаться, когда в сенях глухо стукнула щеколда. Александра с узелком в руках робко, виновато вошла в избу, присела у порога. – Батюшки-святы, – всплеснула руками Настя-большая. – Дак где ж ты? Дак что ж ты? Так припозднилась. Не знаю, что и подумать. 1 Речь идет о русско-японской войне 1904–1905 гг.