Рассказы о Тверских святых

53 – Прости, хозяюшка, – чуть улыбнулась Александра. В ее улыбке была и усталость и радость, смущение и извинение за то, что заставила волноваться Настю. – Повидала сегодня, – тихо сказала она и покачала головой, – за всю жизнь столько не ви- дывала. – Как ты, сказывай? Что делала, где была? – Насте-большой невтерпеж узнать новости. А сама уж горшок из печи вытащила, налила полную миску похлебки, кусок хлеба отрезала. – Нако. С лица спала, глядико. Весь день, поди, не емши. Александра пересела к столу, взяла ложку. Хлебала медленно, словно нехотя, так что Настя даже рассердилась. – Что это ты? Аль накормил кто? Больно лениво черпаешь. – Притомилась я, хозяюшка моя добрая. Так намаялась – рук, ног не чую. – Как это? Говори скорее, не томи…Да поешь, поешь сперва, – замахала руками на Александру, видя, как та положила ложку. – Пришла я к ней, к Анне-то, – начала Александра, – а там народу тьма-тьмущая. Слышу, бабы говорят: «Заступни- ца наша в октябре, второго, мол, дня, преставилась. Служба большая будет. Люди-то и съезжаются. Сердце у меня так и обмерло. Я-то промахнулась чуток, мне бы в этот день по- пасть к Анне с бедою своей, да ждать нельзя. Ванечка один дома… Ладно, стоим, ждем. Вышел батюшка, лицом светлый, чистый, борода густущая, длинная, во, – она провела рукой по животу. – Говорить стал про нее, да так охотно, так складно все рассказывал… Уж я ревела, ревела, – блеснули в полутьме ее повлажневшие глаза, голос дрогнул, но сдержала себя, пе- ресилила слезы. Закончила тихо: – Жизнь-то у нее, жальчее не бывает. – Знаю ее муки, как же, – закивала головой Настя. – Несладко пожила. – Ну вот, помолилась я, наревелась вволю, иконку ее купи- ла, да и пошла по лавкам. А там – товару-у, товару-у. Батюшки, говорю, да разве бывает столько! И материя, и сукна, и одежа. Выбирай, какую хошь. А из еды-то не знаешь, на что смотреть. Ходила я, ходила, приценивалась, приглядывалась, а что купить