Рассказы о Тверских святых

58 по подушке, делая лицо еще более худым и печальным. Тем- ные глаза смотрели на бабушку с надеждой и ожиданием, слов- но от нее должно было прийти исцеление. Вся изба была пе- ред ним: большая печь, что стояла напротив его кровати, стол с длинной скамьей, а поворотя голову направо, он мог видеть красный угол избы с висевшими в нем двумя темными икона- ми. За его спиной светлели два окна, но повернуться к ним он не мог, и солнце видел лишь по тем ярким полосам, что вры- вались в избу ясным утром, и освещали его кровать. В течение дня эти полосы уползали на середину избы, затем к противо- положной стене. Тогда и кончался для него длинный-длинный день, и начинался долгожданный вечер, когда бабушка была рядом. Так он лежал с лета, но ему казалось, что он никогда и не был на улице, никогда не бегал на речку, в лес, в луга на покос. «За грехи наши наказывает Господь», – слышал он отовсю- ду: и от бабушки, и от соседей, что навещали его, и от батюшки, что однажды приходил к ним. С каждым днем он вспоминал все больше своих грехов, и они казались ему такими страшными, что простить их не мог никто. Сегодня он припомнил, как бега- ли однажды мальчишки и девчонки за первыми грибами-коло- совиками на опушку березового леса, что стоял за деревней. Он наткнулся тогда на целое семейство белых, начал быстро ломать их, замирая от восторга, а больше от страха: не увидел бы кто, не прибежал к нему. – Ваня, – услышал он голос своего дружка Семки. – Как у тебя там? Не позвал он тогда Семку, поднялся лишь с колен, крикнул внезапно севшим голосом: – Да так, попадаются чуток. «Вот жила, – щеки его враз сдела- лись горячими, – вот и лежи теперя…». * * * Когда бабушка поставила посреди избы ткацкий стан и при- нялась ткать холсты, начались рассказы ее об Анне Кашин- ской.