1905 год в Тверской губернии

рабочим, пока рабочие нуль, пока не добились они права самим участвовать в законодательстве". — „Батюшки! Караул! Светопредставленье!"—орал фабрикант, а рабочие внимательно слушали и требовали от инспектора дальнейших раз'яснений. — „Добейтесь свободы собраний, свободы печати, добейтесь парла- мента, т. е. такого учреждения, куда вы бы могли посылать своих представителей. Тогда не будете беззащитны, и союзы окрепнут и упрочатся, и работа станет легче. И не будете вы сотнями сидеть по тюрьмам, не будете заселять суровую холодную Сибирь. И не только вам, а всем от этого будет легче. Лжи не будет, вся борьба пойдет открыто и явно". Слезы катились по щекам инспектора, он уже ничего не боялся, он чувствовал безумную радость. Теплота разливалась на душе от сознания, что первый раз в жизни он совершает великое дело, защи- щает правду и закон. С фабрикантом сделались судороги, он в бешенстве валялся на земле, а безмолвные жандармы хлыстали кнутами и двинулись к рабочим. Сплотились рабочие. С криком: „Да здравствует наша свобода!"— бросились они, как один, на жандармов, схватили лошадей под уздцы. Сбросив махавших обнаженными саблями врагов, связали их, а сами двинулись ко дворцу: просить царя устроить в стране справе- дливое правление. А во дворце происходило тоже небывалое, невиданное. Царь сидел бледный, как смерть, на кресле. У ног его безмолвная царица. Вокруг них министры и сенаторы. На особом кресле сидел Победоносцев, злобно рычал и стучал посохом: „Дождались, голубчики! Кончился пир! Перевернутся косточки царей наших праведных! Нет, не вернутся теперь, нет, не вернутся березовые прутики: подлая чернь сама будет править нашим царством!: Дождались, касатики!" И страшные глаза его ворочались во все стороны, молнией сверкали и зубы скрежетали. Витте докладывал царю, что дела плохи, рабочих больше нельзя усмирить, сознательны стали, страх потеряли, что подпольные книжки растут как грибы, тюрьмы полны, Сибирь заселилась, а сила растет не но дням, но часам. — „Войска, ведь, много у нас"—молвил царь:—„Крови что ли жалко вам? Кому вы все служите, нам или им? Затопите всю Ру с ь кровью мерзавцев, пустите войска, спасите наш трон, ну!.. Приросли что ли к месту!". — „Ваше величество!., это нельзя, нельзя перебить нам рабочих. Фабрики встанут, промышленность рухнет. Ведь мы все с нее же