Первый великий князь всея Руси Михаил Тверской

и он снова хлопнул в ладони, те же двое татар подхватили русского князя с земли, не снимая цепей, набросили на него до- рогое корзно и подвели к Кавгадыю, меж разбросанных поду- шек полулежавшему на ковре А другие двое нукеров, взлдахнув огроАшою скатертью, опустили её на ковёр и сразу всю её сплошь уставили изысканными восточными яствами, дорогим восточ- ным питьём — Садысь, коназ Михаила, это всё для тибе! Можешь есть! Князь же русский стоял по-прежнему, и взирал он не на еду, не на важного Кавгадыя, взгляд его устремлён был вниз и куда-то в сторону, будто здесь было тело его, а душа далеко отсюда. — Какой гордый ты, коназ Михаила! Я в Твери с твоего сто- ла ел! Ну, а это тебе выражает принародную милость хан! Михаил молча смотрит на Кавгадыя. Чей-то голос на лома- ном русском: — Эй, урусут, у тебя был почёт, а теперь ты в пыли! Ты ко- наз, урусут, был великий коназ у себе! А теперь, как последний смерд и ясьфь, поклонися своей судьбе! Михаил оглядывается и лишь сейчас замечает это море го- лов: и тюрбаны, и фески, и чалмы, и береты венецианские. И меж ними видит вдруг родные одежды русичей, он узнаёт знакомые лица. И в голове проносится: — Да ведь это торговые гости, тот вон, вроде, из Москвы, ну, а тот вон, конечно, тверской! Боже мой! Все языки, все на- роды собрались сегодня сюда. Они станут свидетелями униже- ния русского князя, который посмел величать себя Великим князем всея Руси! Михаил смотрит на того, кто пытался его оскорбить и уни- зить, и встречает упивающиеся собственной смелостью, пол- ные восторга глаза. Но сквозь боль и отчаяние Михаил вдруг осознаёт, что злорадствующих не так уж и много, большин- ство же следит за всем со вниманием, а иные одушевляют его состраданием! И опять в голове проносится: