Первый великий князь всея Руси Михаил Тверской

— Они не были на суде, и теперь они судят сами: кто же прав теперь — Русь иль Орда? Но молчание его затянулось — это сочтут за слабость, Ми- хаил чувствует: время пришло отвечать... — У меня на Руси слово гордость — не бранное слою, и для русича гордость и честь две родные сестры! Благодарен я хану за пищу телесную, но пощусь я, увы, с той минуты, как прибыл в Орду. Что до пищи духовной, справедливость была бы мне лучшим подарком Ведь у нас во Твери говорят: силой счастия людям не дашь, злом добро на земле не посеешь! — Ай-яй-яй! Неркели твой Бог запрещает такие іфасивые дыни и такой большой виноград есть во время поста? Что ж молчишь? Значит, правду боишься сказат? Ну, а вот говорят, что ты смелый и всегда гоюришь токо правду! — Про свой пост я не лгал, а от хана я жду пищи только духовной! — Значит, ест ты ни будышь, значит, надо выбырасыват это. А ведь я приказал снят калоду, чтоб удобней тыбе было ест, чтоб пристойнее было у хана прощеньня прасит. И я думал, оі;енишь её, эту ханскую милость к тебе... На кого ты руку поднял? Ты, наверное, думаешь, сделал что-то велшсое? Нет! Сам знаешь, велшсую глупость сделал! Тот великим в земле вашей будет, кто втолкует теперь русским людям, что их счастье только в Орде. И забудр тебя очень скоро! Я тыбе гаюрю: тюи мрси рке поза- будр внуки. Как у вас гоюрят. от такого подарка им ни холонно будит, ни жарка! Пасымотри, как лшого людей здесь сегодня — они ждр, они слышать хотят, что прощеньня у хана попросишь! Тебя суд осудил, к смерти пригоюрил! Ну, а хану тебя очень жаль — дал юзможность тебе покаяться... Да и мне тебя жаль, но что делать? А колоду снова наденр... Он кивает. И сразу же к Михаилу приступают двое нуке- ров. Один из них срывает с Михаила корзно и сзади резко бьёт Михаила ногой под колени, Михаил от неожиданности начи- нает оседать, заваливаясь назад, но дррой нукер, схватив за цепи, которыми скованы руки и ноги князя, поддёргивает их