Первый великий князь всея Руси Михаил Тверской

вперёд, и князь падает вперёд на четвереньки. В толпе раздаёт- ся несколько смешков, и опять всё стихает. Михаил вдруг от- талкивается руками от ковра и выпрямляется на коленях, пря- мо и твёрдо глядя на Кавгадыя. Нукеры подносят колоду, на- девают на шею Михаила и замыкают её. Михаил на мтовенье заіфывает глаза от боли, но пересиливает её и с трудом подни- мается на ноги. — Что, тебе тяжело? Почему не паможет никто? Я сказал, чтоб её поддержали! Нукеры послушно подходят к Михаилу и приподнимают на князе колоду. А Кавгадый едва слышно, ни к кому как бы не обращаясь, добавляет по-своему: — Ничего, недолго осталось, лишь два дня, и мы снимем её совсем... И хотя голова Михаила страшно гудит, он слышит и пони- мает эти слова: два дня лишь осталось! Два дня! Он отстраняет нукера и руками, в тяжёлые цепи закованными, сам припод- нимает колоду и произносит, глядя прямо в глаза Кавгадыю: — Наш Господь, восходя на Голгофу, сам сюй іцэест к месту казни вознёс! Да поможет лше он до смертного часа это ярмо самому донести! — Ну, кагс хочешь, ступай, но на вашего Бога мало надежды! Уповай лишь на милость и волю Великого хана И заполлни: не было, нет и не будит Великого князя всея Руси, только был, есть и будит — хароший или плахой паравитель Русского улуса Золотой Орды! Кавгадый встаёт, оглядывает всех вокрут, проверяя, оцени- ли ли его духовную победу над русским И, рке устроившись в седле и тронув поводья, бросает: — Так будит с каждым! Кавгадый, не спеша, направляется в обратный путь, нуке- ры бросаются было расчищать дорогу в толпе, но толпа эта, которой становится ясно, что Кавгадый и не надеялся на пуб- личное покаяние русского князя, что ему было нужно устра- шить остальных унижением величия и благородства, чтоб на