Первый великий князь всея Руси Михаил Тверской

тян. Обвинил его епископ Андрей, что несправедливо людей обирал Обвинить-то его обвинил, но бесспорных доказательств не дал В это время был я в Орде. Суд собрали уже без меня, уезжая, предупреждал, чтоб напраслины не допускали. Ну, а суд Петра оправдал, и, конечно, он затаил обиду, не помощником — противником стал Я пьпплся вину загладить, когда ехали вме- сте в Орду... Помоги же Твери мир наладить, отвести и эту беду. * * * Волга Тихий поздний вечер. Караван ладей застыл у берега Ладья Михаила; к борту подплывает небольшой ушкуй, в нём ближний боярин Михаила Юрко Шетнёв, он ловко вспрыги- вает в ладью и подходит к Михаилу — Князь, четвёртую ладью надо срочно подлатать, на ночь к берегу придётся пристать. — Делайте. Быстро темнеет, на берегу зажигаются костры. Нос ладьи Михаила вытащен на берег, корма мерно покачивается на юл- нах. Михаил встаёт, потягивается, разминает затёкшее тело, спрыгивает на берег. Идёт к вытащенной на берег ладье, на- блюдает некоторое врелля, как вокруг неё суетятся ремонти- рующие её дружинники. Оружие сложено кучками, на высо- ком берегу еле различимая фигура охранника-глядача. Миха- ил поворачивается и бредёт вдоль кроллки воды. Солнце село уже давно, но, сменив его, мерцающим, ска- зочным светом всё вокруг затопила луна. И колеблющиеся блики костров в серебристо-чёрной воде, в набегающих волнах речного прибоя создавали неземное ощущение, буд- то кто-то незримо, перешагнув границу, взял его за руку и повёл по тропинке в другой, неведомый мир. И душа его, как душа ребёніса, распахнула свои глаза навстречу прекрас- ной и завораживающей неизвестности. Он бредёт по песку и смотрит, как сапоги его время от времени омывает вода, и ощущение благости и покоя заполняет всю его душу. Но внезапно он как бы на что-то натыкается, что-то настора-