Первый великий князь всея Руси Михаил Тверской

же нижней рубахе, дворский, Александр Маркович, пригото- вив одежду, ждёт, когда князь начнёт одеваться. Михаил к нему оборачивается. — В то, что это не умысел, а несчастье, Москва не поверит, нас в коварстве, в предательстве станет Юрий везде обвинять. Что же делать лше ньше, скажи, Александр Маркович, из бояр боль- ше всех ты ггрожил, больше всех на веку повидал. Ты полшишь отца моего и мать, ты помнишь, как все начиналось. Каіс в кучу сбивал я князей, в кулак всю Русь собирая. И теперь рке Патри- арх Византийский мне пишет: Михаилу Велшсому князю всея Руси! Мне покойный наш Симеон гоюрил: самодержцем должен быть князь Великий! Ну, а Новгород и Москва даже сльшіать о том не хотят! Как же русский язьж сьединить нам инако? — Коли ты вопрошаешь, скаясу: по завету Христа! — Как? Аюбовью? А с Юрием как? С ним прш<ажешь тоже любовью? — Ад, и с Юрием тож! Не пытались мы! О сю пору лишь силой вершили! — Только лишь силой? Видит Бог, разве это не я вместо Юрия хотел посадить Александра, чтобы миром с Москвой всё уладить, видит Бог, разве это не я добровольно сейчас в Костроме соступил со стола Володимирского? — А Торжок? — Что Торжок?! Война есть война! И потом, не в Торжке там всё дело. Это город Новгородской земли! Время кончилось вольного Новгорода - либо к русской земле откачнётся да под властью Великого князя, либо к Западу, к Риму, к Папе! Всё — иного рке не дано! Неркели ты дулгаешь, сердце тогда іфовью не захлебнулося, когда трупы в Тверце поплыли и Тор- жок как свеча запылал? Русский князь убивает русских, и я вынркден это делать, чтобы Русь собрать воедино. До чего же невыносимо тяжко бремя власти верховной теперь. — Власть не токмо что бремя, она и узда похотениям на- шим А было б иначе, и коли станет иначе — горе властителю! Горе и народу, под тем властителем суіцим!