Первый великий князь всея Руси Михаил Тверской

— Как прекрасно Прокопий сподобился ллне в дорогу Все- держителя Спаса божественно изобразить, дал возможность пред самым концом перед Господом Богом душу всю обна- жить, всю, до капли, излить. * * * Но уже рассвело. За вежей движение, голоса. Ломаный русский: — Ты куда ыдёшь, тибе чиво нада? — Лдк ведь утро, днём-то руіси ему положено освободить. — Ай, шайтан, я забыл ему, вроде, на ночь руки-то запе- реть... Ну да ладна, сичас их запру. Александр, понимая, что охранник над ним издевается, сдерживая себя, поднимает к небу глаза и кладет размашис- тый іцюст. Михаил в веже вслушивается, и, когда голоса смол- кают, он зовёт: — Александр, скажи им, я хочу исповедаться! * * * Перед входом в вежу развалился охранник, рядом под те- легой на циновках вповалку несколько человек. На телеге на коврах главный из них Бедирбек. Он в разговор не вступал, молча наблюдал за препирательством отца Александра с ох- ранником у вежи. Александр продолжает: — Ты слышишь, ему исповедаться надо. В нашей вере такой обычай: исповедаться отцу святому, мне то есть, а он потом крестным знамением осенить себя должен, вот так, понимаешь? Смотри, вот так! Дак как же ему крестом себя осенить, если руіси будут в колоде? Бедирбек вдруг обрагцается по-татарски к тому, кто у вежи: — Да ладно. Сайд! Шайтан с ним, пусть снимет, завтра всё одно подохнет! Аежагций у вежи, не вставая, делает разрешаюіций знак отцу Александру, и тот входит в вежу. Из вежи слышен его приглушённый голос: