Тверские памятные даты на 2008 год

выплывает из памяти имя его великого земляка Сергея Клычкова, этот был тоже и поэтом, и прозаикам , происходя ИЗ рода калязинских башмачников. Макар Рыбаков и Никифоров-Волгин тоже из мастеровых. Думается, не будь отец Красавина валялой, пимокатом (о том , как валял валенки сам отец, описано в ,Свидетельстве о жизни', см . J\<Yрнал ,Знамя'), не было бы и Степана Гаранина с его валяльной мастерской,стирухой', где он учит подпольному валяльному ремеслу Федю. На эпическую высоту поднимает писатель их ремесло, показывая, как из грязной бесформенной шерсти в едком поту и вдохновении рождаются чудесные, мягкие, теплые валенки (,Вален­ ки'). Это ода тяжелому и грязному, но вдохновенному труду. Труд этот, увы , еще и под запретом у властей; Гаранин колхозник, ему приходится скрывать мастерскую в старом догнивающем срубе в огороде, работать по ночам при свете коптилки в землянке, дыша парами купороса и краски . Вот Гаранин передает секреты под­ польного ремесла <новобранцу' Феде: - Ну, Федюха, становись рядом! Делай все, как я , понял?. Если пару сваляешь сегодня за ночь - ты герой .. . Смелей , смелей! < ... И долго так они работали, макая валенки поочередно в горячую воду котла или просто поливая из ковша. Руки у Феди уже распарились и стали красными, даже вроде бы распухли : купоросное масло разъедало их, но - ,Терпи, парень! ' - подбадривал мастер'. Также мастерски описана игра в рюхи в повести ,Кулина Красная, (1968). Это одновременно и яркая психологическая проза , и точные этнографические сценки . Осташковские игроки в рюхи Лешка Царь и Федька Губернатор будто в металле отлиты: 'Рыбак Лешка Царь - высокий, жилистый, а Губернатор - маленький мужичон­ ка, слесарь из депо, глаза у него раскосые, бороденка кляузная. Царь бьет по рюхам словно дрова колет, сильным взмахом, резко выдыхая : "Хук!" - рюхи разлетаются в стороны. А Губернатор размахивается слабо, того и гляди не докинет, - а выйдет так метко, что непременно выбьет всю груду рюх ...«. Герои Красавина - не какие-нибудь маргиналы , чудики или опойки , над кото­ рыми было вольно смеяться читателю 70-80-х годов прошлого уже века. (Досмея­ лись!) Это, как правило, положительные люди , укорененные в быт, традиционные нравственные ценности. Они у него мастера своего дела, любят свое ремесло, семьи, детей . Они самодостаточны! И потому любовная история , начавшаяся в повести 'Дело святое« (, Русская провинция" NQ 3, 1997) между случайными попутчиками ав­ тобуса, заканчивается не семейным скандалом , разводом, трагедией в духе Толстого и не ,солнечным ударом ' в духе Бунина, а рождением от Флавия Михайловича Со­ ломатина и Ольги мальчика. Мало того, после смерти Ольги жена Соломатина Лидия Петровна принимает младенца как своего. Приняла от мужа ребенка и умилилась: - Да какой хорошенький! И , гляди-ка , вылитый отец. Так же серьезно, как к 'Делу святому', относятся герои Красавина и к смер­ ти. Даже когда умирает последний человек на Земле (<< Время ноль'). Кажется, к чему церемонии, если ты последний и тобой бесславно заканчивается история 193