Летопись краеведения. Вып. 2

Небольшая комнатка, в которой мы на ­ ходились, напоминала портретную галлерею. По стенам были развешены и большие и малые портреты самого Дрожжина, и дру ­ гих писателей. Во время беседы прешли в другую, ма ­ ленькую боковую комнатку, вдоль передней стены которой стоял большой письменный стол, а по двум боковым стенам — длинные полки, переполнение книгами. Библиотека Дрожжина напоминала му ­ зей. Здесь были давние давние русские из ­ дания. Большинство книг имело на себе авторские надписи. А на столе красовались чернильница, подставка и другие вещи, преподнесенные поэту почитателями его таланта. Когда мы вернулись в первую комнату, С. Д. достал с полки изящный альбом, на передней крышке которого было оттиснуто золотыми буквами: „Друзья о С. Д. Дрожжине*. — Такой уже обычай, что все писатели, какие бывают у меня, что-либо пишут мне в мой альбом, — молвил поэт. Я открыл альбом и увидел в нем самые различные надписи писателей: тут и Апдл- лон Коринфский, и Ив. Белоусов, и А. Оль ­ ховский, и Е. Нечаев, и А. Федоров, и Се ­ мен Фомин, и Г. Гиляровский, и Вл Гиля ­ ровский, и Л. Лобачев, и М. Леонов, и Ив. Морозов и др. Сюда-же было вставлено те ­ леграфное приветствие от Ф. И. Шаляпина. Я записал небольшое стихотворение- экспромт. А Спиридон Дмитриевич, в свою оче ­ редь, подарил мне свой портрет и книжку „Год крестьянина*. — Собираюсь издать полное собрание своих сочинений, — говорил поэт. — Всего наберется около 700 страниц, которые при ­ дется разбить на четыре тома. В избу вошли старушка и молодая жен ­ щина; первая — жена, а другая — дочь поэта. Они, оказывается, были в лесу, рубили дрова. Усталые пришли обедать. Меня также усадили за обед. Обед был самый простой, чисто-крестьянский: щи из зеленой капусты и черный хлеб с разными суррогатами. Мария Афанасьевна — жена Дрожжина, добродушная, симпатичная, словоохотливая старушка — сводила разговор на злободнев ­ ный вопрос: — Из-за продовольствия вот плохо. А у вас там, в городе-то, наверно, еще хуже? Летом и в деревне-то худо было. Мы рубили ботву с овощей, пересыпали ее жиденько мучкою, да и пекли из этого месива лепешки. . . — А главным-то я вас и не угостил, — шутливо говорил С. Д. после обеда. — Я угощу вас моими песнями в исполнении Вяльцевой, Плевицкой и Тихонова. И тут- же поэт завел граммофон. «Под кудрявою рябинушкой», «Пришла пора весенняя» и др. а сам слегка подпевал. Затем он повел меня в свой сад. Сад небольшой и реденький, но разделан с тол ­ ком. Теперь деревья в позолоте увядания. А на чердак „задней нзбы* тянется с земли дикий виноград. Тот-же виноград захватил в цепкие об ‘ ятия и «немудрящую» беседку. Спускался вечер. Я заявил С. Д., что мне пора отправляться на станцию, но он и руками замахал: — Нет, нет! Не отпущу!.. Переночуем вместе. Дорога незнакомая. Вечером немуд ­ рено заблудиться. А подводы теперь дороги. Завтра утречком, не спеша, дойдете. А сейчас я покажу вам мою библиотеку. 4 И повел меня в заднюю избу. В библиотеке около 2000 томов. Деся ­ тилетиями поэт - крестьянин приобретал книги, часто на последние гроши. Вечером С. Д. разсказывал о том, как раньше писатели из дворян, недружелюбно относились к писателям из народа; как эксплоатировали его издатели. За целые десятилетия своего литера ­ турного труда поэт не имел возможности безбедно жить на литературный заработок. Говоря о современной поэзии, Дрожжин высказал свое недовольство вычурностью I стихов некоторых нынешних поэтов. — Нужно писать так, как говоришь. А они в уста народа влагают такие слова, каких он не только не произносит, но и не понимает. .. Вечером поэт снова читал свои стихи. Его жена, дочь и внучка в это время живописно сидели за прялками и вытяги ­ вали из льна тонкие длинные нитки. На столе горел ночник. Читать при нем темне, почти совсем невозможно. Потом зажгли лампу, но свет пустили лишь вполовину; нет керосина. . . Порею Мария Афанасьевна прерывала чтение мужа каким-нибудь замечанием Относительно его-стихов. И поэт принимал замечания к сведению. — Мой цензор и первый редактор, — шутил он По адресу жены. — Хоть и негра-