Записки командира батареи

Великой Победе посвящается ... С рассветом появилась над нами "рама", самолёт-корректировщик с двойным фюзеляжем. Раз некому было её отогнать, то я, по-молодости, сам взялся за дело. Рядом валялся карабин и десятка два патронов, половина из которых были с трассирующими пулями. Сначала всё шло хорошо: "рама" летала - я стрелял. Некоторые трассы совмещались с самолётом, значит попадал. Но вдруг "рама" разозлилась и начала на нас Iщкировать. Била и при пикировании и при выходе из пике хвостовыми пулемётами. Малокалиберными снарядами и крупнокалиберными пулями разнесла в щепки бревно на нашем бруствере, нас гоняла от одного борта ямы к другому, пока самой это занятие не надоело. Вот натерпелись мы тогда! Больше "раму" я никогда не трогал. Ночью мина грохнула рядом с нашей ямой. Спросонья мы думали, что кто-то наступил на край окопа и обрушил на нас комья земли. Обругали растяпу, и снова задремали. Днём поняли, что произошло - измерили ру­ кой, оказалось всего четверть от края нашей ямы. Земля 'треснула, но не рухнула вместе с миной в наш окоп. Опять повезло! Но из ямы ушли, раз так не заладилось с самого начала. Началась осень 1942 года. Хуже стало снабжение снарядами. Мы стали собирать их для увеличения скудного запаса из подбитых танков. Начали думать об утеплении наблюдательного пункта. В каменной земле хором не разведёшь: нет для перекрытий ни брёвен, ни досок - тоже призадумаешься, где их взять. Было хорошее бревно на примете, да "рама" разнесла его в щепки, кто-то раньше нашего утащил на дрова даже щепу. Пришлось перекрывать тем, что попало под руки: разбитые ящики, жерди, листы железа - не защита, конечно, от снаряда, а только утепление. Сделали два отсека­ холодный и жилой. В холодном установили стереотрубу для наблюдения через амбразуру. Здесь сидел дежурный разведчик или я, когда наблюдал или вел стрельбу. В жилом вырубили два уступа: на узеньком и коротком, как на лежанке, сидел и спал я, а на квадратном приплечике лежали планшет и карта. Поставили железную печушку - стало тепло. Разведчики и телефонисты спали на соломе вповалку. Вход с улицы через холодный отсек сделали сверху, приспособив для двери снарядный ящик с выбитым дном. Очень удобная дверь - на готовых петлях, влезаешь, как в большую шкатулку, и подогнана хорошо, тепло не выходит. Макушин сказал: "Голь на выдумки хитра!" На зиму выдали ватные брюки, стёганки под шинели, шапки-ушанки, мне дали ещё меховую безрукавку, всех обули в валенки. Одеты бьmи тепло. С питанием было плохо. Постоянным блюдом бьmа перловка, которую бойцы окрестили артиллерийским словом "шрапнель". Но в жизни всё относительно. Мы эту шрапнель ели три раза в день, в котёл добавлялось масло и мясо (не буду говорить о их коли'честве и качестве), получали хлеб и сахар. Выдавали махорку, мне - табак, но я не курил, и Осыкин получил 102