Записки командира батареи

Великой Победе посвящается ... девочками. Все улыбались. Горько было думать, что в этот страшный миг жена стала вдовою, а девочки сиротами. Их отец лежал на горячей земле­ изломанный, бездыханный - и дымился. Потери не миновали и наш дивизион. Танки вышли на третью гаубичную батарею. Гаубица не пушка - пока её зарядишь да наведёшь, танк сделает по тебе три выстрела. Погибли четыре солдата и старший на батарее. В кромешной тьме южной ночи начальник разведки дивизиона, старший лейтенант Борис Сурков, пошёл на КП командира батальона. Шагать бьmо метров 200, там находились его разведчики, и он с собой никого не взял. В батальон не пришёл, назад не вернулся. Лишь под утро нашли его у стены сарая с перебитыми руками - истёк кровью. Лежал и улыбался. Кто знает, какие видения посещают в последний миг умирающего? Ваня Пугачёв с разведчиками несли на плащ-палатке своего командира и не скрывали слёз. Они вместе прошли Сталинградские горькие дни ... Пугачёв (он был сирота) написал письмо матери Суркова, рассказал, как вместе воевали. Так письмо за письмом, и мать Суркова предложила Ивану быть ей за сына вместе с оставшимся младшим, про которого Борис говорил: "Этому не воевать, ещё глупый!" Трудно пришлось нашей дивизии в боях по уничтожению немецкой группировки в районе Тамаровки и Борисовки и при отражении контрудара на Богодухов лучших дивизий вермахта "Великая Германия", "Рейх", "Мёртвая голова". Получилось так, что я снова вернулся в те места, где начинал в мае 42-го года. Маслова Пристань находится 14 км южнее от Белгорода, а Тамаровка 20 км западнее города. В общем, километров 35 от Тамаровки начинал я свой труднейший путь (из-под Корочи) вывода людей из окружения в тот памятный июль. Страшнее дни были, а труднее - нет! Дальше наш путь лежал на Полтаву. Замелькали на карте знакомые с детства названия - Диканька, Решетиловка. Велико желание завернуть туда, но ка! это сделатьiВойна не экскурсия, хотя за годы войны посмотрел землю от Красноярска на могучем и суровом Енисее до Праги на тихой Влтаве. Подходы к Полтаве прикрывала река Ворскла с ровной, как доска, поймой. Наш командарм вспоминал, что когда И . С. Конев осмотрел подступы к городу, то сказал: "Местность никудышная, но здесь форсировали реку в 1709 году солдаты Петра, пройдём и мы!" Славно сказано, и параллель с Петром запечатлел. Только при Петре ружья стреляли на 100 шагов, а сейчас пока пройдёшь этот проклятый километр под пулемётами - что станет с пехотой? Наступление на город, конечно, застопорилось. 122