Записки командира батареи

Великой Победе 1Iосвящается ... - Наши! Учебные! Но когда разглядели кресты, сразу все приумолкли. Самолёты отлетели за лес и сели где-то там на поляне, возле фольварка, в котором располагался карантин для лошадей. Начальник школы скомандовал: "Взвод разведки, тревога!", быстро оседлали лошадей и поскакали к фольварку. Как переводчика прихватили Пашку Лускина из тракторного взвода. Что такое тракторист на коне, да ещё маленький согбенный Пашка, этот балагур и удивительный рассказчик, он и сейчас привлек всеобщее внимание ротозеев из тех взводов, кому не была объявлена тревога. Нам, однако, было не до смеха. Взвод скакал уже по дороге, а два разведчика всё ещё взгромождали переводчика в седло. Наконец, усадили, зажали с обеих сторон своими лошадьми, повод забрали себе, а Пашке велели держаться за луку. В таком виде наш переводчик прибыл к месту посадки самолётов, и догадливо прикрываемый лошадями от взоров немцев, сполз на руки разведчиков. Капитан Балашов только морщился и старался отвернуть немцев от места разгрузки переводчика. Когда взвод прискакал к месту посадки, лётчики уже зачехляли моторы. Старший подошёл с докладом, а потом все сняли ремни с висевшими пистолетами и положили возле капитана. Частью по карте и жестами, частью с Пашкиным переводом, удалось понять, что они, якобы, совершали учебный полёт от Варшавы на Радымно, ещё куда-то и заблудились. Пришлось сесть. Пересудов о посадке было много, все толковали, как тогда было модно, о шпионах и разведчиках, но вот сейчас я думаю, что немцы достаточно имели сведений о нашем полку от местного населения и не ради чесоточныХ лошадей в карантине были посланы пять самолётов. Лётчиков определили в комнату, натащили им соломы. Лускина оставили ночевать в соседней комнате на случай какой надобности . Потом Пашка целую неделю рассказывал о своих охранных действиях. Он восседал в углу на нарах - "под образами", а мы толпились в дверях и проходе возле нар. - Когда немцы улеглись на солому и затихли, - начинал Пашка, - Я загнал патрон в патронник и сел на нары. Тут его выпуклые глаза ещё больше ВI:IЛезали из орбит, а ноздри хищно подтягивались к переносице. Пашка рассказывать умел, если остался после войны жив, то сотворил великий грех, коли не стал артистом. - Хорошо, - думаю. - Мне приказано их охранять! Ладно! А если они вздумают напасть на меня? Тогда что? Мы затихали, ожидая Пашкиных действий. Кто-то не выдержал : - А верно, Пашка, что бы ты сделал? - Ну, первого я уложил бы, успел бы ещё одного, но оставались ещё 28