Записки командира батареи

Великой Победе посвящается ... - Нашёл причину! Бери мой! Я хоть веревкой подпояшусь! Сейчас самому смешно вспоминать мою мальчишескую глупость. Но однажды он сам обратился за помощью. - Ты вечером свободен? - Да! А что? - Седлай коня, и съездим на часик в город! I По дороге объяснил, что прошлую субботу у него в городе оторвалась (замёрзла) лошадь и убежала. Есть сведения, что её укрывают на конном дворе. Комбат дал последний срок - сегодня лошадь привести. Конный двор, мы знали, располагался напротив дома В. И. Сурикова. Я остался , как велел Слипченко, на коне, держал его лошадь в поводу и разглядывал дом великого художника - вот как довелось близко стоять у двери, которую когда-то открывал гений земли русской, и стоять, "аки тать в нощи" . Хотя бы шапку снял да поклонился, потом бы в душе гордился, что понимал на каком месте стоял ... Слипченко скрылся на дворе. Что он там делал, я не знаю, но вскоре со двора выскочили два человека и пустились наутёк. Появился и Слипченко, ведя в поводу свою пропажу под седлом. - Держи! Пойду поищу уздечку! . Лошадь была в недоуздке. Вскоре принёс две уздечки, в одной под фонарём признал свою, другую бросил к воротам. А на конюшне дело обстояло так. Лошадь была обнаружена сразу. Но два конюха стали грудью на з~щиту ворованной лошади. Однако они не знали на кого напали. Слипченко сорвал с крюка уздечку и отходил ею воров. А на' конце уздечки, как известно, железные удила ... Было от чего бежать, сломя голову! и ещё жил в комнате Саша Рябков. Очень спокойный, трудолюбивый, вежливый и великий домосед. И что самое для меня неожиданное - писал стихи. Но об этом я узнал, прощаясь перед отъездом на фронт. - Я положил тебе в карман шинели письмо, - сказал Саша. - Дай слово, что прочтёшь его в поезде! Я так и сделал. Саша писал в стихах о вечности дружбы, сказал много других хороших слов, а главное - пожелал вернуться живым. Мне показалось, что стихотворение было сделано мастерски, без всяких там "социальных заказов", а в каждом слове чувствовалось тепло Сашиной души. Знал я командира взвода лейтенанта К-го. Ещё курсантом был в его взводе и так остался в добрых отношениях. Морозной осенью 1941 года пригласил он меня в свою конуру-распить бутылку водки . Почему я удостоился такой чести, тогда не задумался. Ну, пригласил и пригласил - он всегда хорошо ко мне относился. 52