Записки командира батареи

Великой Победе посвящается ... Танк сделал ещё выстрел по звуку работающих тракторов, и огненный шар, пролетев высоко над колонной, озарил белые пшеничные поля и чёрные квадраты дубовых рощ. Трактора усиленно заработали и пошли в сторону этих рощ. Там спустились в большую балку и стали. - А я что тебе говорил? - потёр лысину Голубков. Ночь минула быстро. Трава покрылась росой - скоро рассвет. Никто не спит. Ещё ночью мы вывели людей из балки, чтобы сонных в суматохе не передавили. Утром сказал Голубкову: - Сходи к начальству, какие там замыслы? Комиссар вернулся совсем быстро и с руганью. - Павел, начальство ругать не полагается! - наставительно заметил я. - Ты бы сам лучше это помнил, - отмахнулся от шутки Голубков. - А ругаю тех, кто пушки бросил! - Какие? - Такие, как наши! Бежим за Голубковым в лес. Действительно, в кустах сиротливо стоят 76-мм пушки. Утренняя роса серым налётом покрывает стволы. Значит удрали ночью, и не пешком улизнули, а на лошадях: рядом стоят брички со снарядами и ни одной животины. Что творится?! Пушки и снаряды забрали себе и выкатили на позицию. Теперь хоть и умрём, но артиллеристами! Жаль, нет артиллерийской упряжи, как будем возить дальше? Начальству доложили, что прикрываем сосредоточение с тыла. Наши действия одобрили. Немцы нашу возню заметили и стали беспокоить минами. Больше всех страдал Ахмет. Он устроился в ровике, прижав к груди две буханки хлеба, выданные старшиной "на двоих до конца войны" - это мне и Ахмету. Больше полк выдавать продукты на батарею не будет. От каждого разрыва мины лошади взвивались на дыбы и вырывали на поводьях лёгкого Ахмета из ямы. Буханки, конечно, летели в стороны, в мокрую глину. - Съешь ты их! - советовал земляк Малюшин, - а то глина одна будет! На батарею быстрым шагом пришёл озабоченный помощник начальника штаба полка, подтянут, в ремнях поверх Ш!'lнели. Этот молодец, а то прибегал с руганью какой-то тип в замурзанной солдатской стёганке, требуя навести порядок среди обозников в балке. Этой шатии скопилось там телег ЗА, и все они шарахались то туда, то сюда от каждого разрыва мины. Чтобы я видел, что на меня кричит полковник, он старательно откидывал полу стёганки и норовил показать шпалы. Я заорал в свою очередь на него, чтобы привёл в порядок себя и был командиром, а не обозником. Полковник исчез, как и появился, а лейтенант Голубь только ахнул: -Как вы его! Так уж вышло сгоряча, хвалить не за что. Мог бы поговорить спокойно. Но в бою надо выполнять боевую задачу, а не быть мальчиком на побегушках, иначе можешь оказаться мальчиком для битья. В этой мысли 72