Записки командира батареи

Великой Победе посвящается ••• колодца поблёскивало при свете луны цинковое ведро - значит живут. Постучали - молчат, потом услышали скрип половиц - застучали настойчивее, в окне мелькнула тень, и за дверью раздался бас: - Чего тут шляетесь?! Вот позову полицаев, отведут куда следует! Угроза была явно глупая. Что у него рация работает с полицией? Но ясно было другое. Молодой, здоровый мужик осел возле бабьей юбки да ещё пугает полицией. Это уж слишком! Голубков уговаривал быть осторожнее, но чего бояться? Дезертир всё видит: нас много, мыс оружием, и не собираемся бежать при слове "полиция". Я приказал открыть дверь, иначе брошу в окно гранату. Это так, для слабонервных, мы тоже пугать умеем ... Но грохнул засов, дверь открылась, и парень задрал руки вверх, увидев пистолет у подбородка. Разговаривал я с дезертиром, не боясь задеть зашеины пистолетом, и наш собеседник сразу оказался очень дисциплинированным: стоял по стойке смирно, называл меня позванию (разглядел кубари, каналья!) и клялся, что утром двинется на восток. В ту же минуту начал таскать из кладовки караваи хлеба и угощать наше отощавшее воинство. Этим жестом он не убедил меня в искренности своих утренних намерений, но сердитости явно поубавил. Где-то за Репьевкой упёрлись ночью в канал. Бьm он не широк, но глубок, проходил по б,ОЛОТУ средь ключей, и лезть в него нам показалось холодновато. Решили поискать переход. Шли цепочкой по насыпи. Слева на глади канала золотился широкий след луны, справа белело коркой I подсохшей грязи большое болото. Прямо темнела плотина с длинной по- I лосой дамбы, а за ней взмывали в небо пирамидальные тополя, под которыми уютно притулились сверкавшие белизной стен хаты с тёмными впадинами окон. И над всем этим великолепием - бездонное, чёрное небо с громадной луной, заливавшей всё вокруг удивительно мягким светом. Не воевать, не ходить крадучись по родной земле, а замереть бы на месте и радоваться, что существует в мире удивительная красота и думать ОJlеликом счастье, данном человеку, жить среди такой благодати. Подход к плотине был нескладный: ни вправо, ни влево не свернёшь. Сначала мы с Голубковым шли в середине цепочки, но перед плотиной оказались первыми. Голубков такое перестроение заметил, но не успел я ему что-либо ответить, как из-за широкого куста на дамбе раздался окрик: -Стой!! Причём, слово "стой" было выкрикнуто с подчёркнутым старанием и особенным вьщелением последней буквы - "и-и-и!" Кричал явно не русский. Немцы на плотине! Но тут из-за спины кто-то раодоСТI-Jо завопил: - Свои! Свои! В ответ ударили автоматы. Все кинулись бежать опять же цепочкой по насыпи. Моя спина оказалась первой под прицелом. Залечь под бровку 82