Памяти композитора Вениамина Флейшмана

61 ЛЕНИНГРАД: ГОДЫ УЧЕНИЯ Каково же музыкальное воплощение замысла оперы? В первых сценах Яков предстает перед нами обыденным, прозаическим, занятым будничными де- лами и мыслями. Вот играет на свадьбе еврейский оркестр, в котором участвует Бронза, и музыка представляет собой яркую бытовую зарисовку, выполненную с большим остроумием. Вслед за тем в небольшом ариозо («Городок маленький, хуже деревни…») Бронза изливает свои горести. Жалобы по поводу убытков, причитания, столь неожиданные для басового тембра, нарочитые буффонные скачки голоса — все это производит комическое впечатление. Переломным моментом в драматургии служит эпизод смерти жены гробовщика. На фоне трога- тельной, грустно-подвижной, словно говорящей, мелодии флейты звучат неторопливые, певучие фра- зы — Марфа перед смертью вспоминает далекую молодость, песни под вербой, своего ребеночка «с белокурыми волосиками». Но Якова пока все это мало трогает, он погружен в сугубо практические расчеты. В этой сцене специфически музыкальными средствами, заставляющими вспомнить оперные при- емы Мусоргского, Флейшман достигает большого художественного эффекта. Композитор совмещает в одновременности то, что в рассказе дано в последовательности. На монотонную скороговорку погру- женного в расчеты Бронзы накладывается выдержанный в духе колыбельной «плач» Марфы, которому вторит оркестр. В результате создается своеобразная «полифония» двух противоположных состояний: душевной боли противопоставлена деловитая озабоченность, трогательному чувству — равнодушие: Внезапно врывающаяся громкая, назойливая плясовая мелодия свадебного оркестра звучит резким контрастом: события в доме Якова уже настолько повернули действие «вглубь», что жанрово-бытовая музыка воспринимается в отличие от начальных сцен как нечто внешнее, чуждое.